Основные мифологемы современного идеологического антисемитизма●3.2. Мифологема «евреи – виновники революции»

Материал из ЕЖЕВИКА-Публикаций - pubs.EJWiki.org - Вики-системы компетентных публикаций по еврейским и израильским темам
Перейти к: навигация, поиск


Характер материала: Исследование
Из цикла «Проект "Борьба с интеллектуальным антисемитизмом"». Опубл.: 2013 г.. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений
Мифологема «евреи устроили русскую революцию и были её движущей силой»

Тезис «евреи — виновники русской революции» — тезис уничижительный для русских: выходит, что судьбу русского народа решили не сами русские, а кто-то другой? Понимает это и Игорь Шафаревич, который в начале восьмой главы своей книги «Русофобия», той главы, где речь идет о евреях в русской революции, делает оговорку:

«Тем не менее мысль, что „революцию делали одни евреи“, — бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы ее было проще опровергнуть. Более того, я не вижу никаких аргументов в пользу того, что евреи вообще „сделали“ русскую революцию, то есть были ее инициаторами, хотя бы в виде руководящего меньшинства».

И далее автор объясняет, что как революционное движение (начиная с Бакунина, Герцена и Чернышевского), так и марксистское (Плеханов) в России начались без евреев, и только к концу 1880-х годов евреи заполонили радикальное движение.

Несмотря на такой трезвый и вполне разумный зачин, автор на протяжении всей восьмой главы своего труда занимается доказательством именно того, что революцию в России затеял и сделал «малый народ», что значит — евреи. Перечисляются евреи во главе большевиков, евреи в советском правительстве, евреи в ЧК, и т. п. Читатель постепенно приходит к выводу: не было бы евреев — не было бы и революции в России.

Уместно и нам сделать оговорку: евреев в русской революции участвовало много, непропорционально их доле в общем населении России. Привело евреев в русское революционное движение то же, что вообще в Центральной и Восточной Европе приводило их в радикальные движения: правовые ограничения, дискриминация, неприятие евреев обществом, антисемитизм (в России выражавшийся, в частности, в эндемических погромах) — между тем, социализм и, в частности, большевизм, обещал решить еврейскую проблему раз и навсегда. Непропорционально большое число евреев в русской революции не делает эту революцию еврейской. Приведем — еще раз — слова Эрнста Нольте: из того, что евреев непропорционально много среди лауреатов Нобелевской премии по физике и химии не следует, что евреи изобрели науку.

Миф о евреях как инициаторах русской революции имеет несколько разновидностей: (а) Русская революция — результат заговора евреев с целью захвата власти в России (некоторые авторы добавляют: и с целью геноцида русского народа и/или уничтожения традиционной русской культуры); идеология большевизма здесь — только повод для захвата власти. (б) Русская революция — результат всемирного заговора банкиров, хотевших таким образом решить еврейский вопрос в России. (в) Большевистская революция — результат проникновения большого числа евреев в революционное движение, что придало этому движению нерусский характер и породило большевизм.

Первые две исторических модели абсурдны и противоречат фактам. Заговор евреев с целью захвата власти в России не оставил по себе никаких документов (ленинский план захвата власти, равно как и все его писания по этому поводу на роль еврейского заговора никак не годятся). Что касается заговора банкиров — Джейкоб Шифф и правда пытался вмешаться в русскую политику начала 20 века и даже, как мы знаем (см. ***), способствовал победе Японии в 1905 году. Сейчас трудно установить, сколько долларов Шифф передал Ленину и Троцкому 1918 году и передал ли он их вообще — но в любом случае «банкирский консорциум», якобы устроивший революцию в России, не состоялся — собратья-финансисты не откликнулись на призыв Шиффа бойкотировать Россию и тем более не откликнулись на призыв помочь революции в России. Заговор банкиров — плод фантазии Анри Костона и его последователей.

В какой мере наплыв евреев в социалистическое и революционное движение в России в конце 19 — начале 20 века содействовал переключению этого движения с народничества на марксизм — вопрос трудный. Скорее всего, этому содействовал не самый наплыв евреев туда, а интеллигентский характер руководства этого движения. Во главе русского социалистического движения стояли интеллигенты (преимущественно, русские; но и евреев было много), а не рабочие и крестьянские вожаки, пришедшие из «гущи народа». Взятие на идеологическое вооружение марксизма ставило русский социализм на один уровень с западным. Важнее же всего, разумеется, было то, что в России, считавшейся до этого крестьянской страной, бурно развивалась промышленность и вставал «рабочий вопрос».

Если евреи в социалистическом движении ещё могли как-то содействовать его переходу на марксистские рельсы, то в радикализации этого движения они вряд ли сыграли заметную роль. Радикальная большевистская партия не была «еврейской» — еврейской считалась меньшевистская фракция социалдемократии: в 1907 году в большевистской фракции РСДРП было 11 % евреев, а в меньшевистской — 27 % (отсюда известная шутка Сталина, сказанная в том же 1907 году, что неплохо бы устроить в русской социал-демократии еврейский погром). Большевизм его адептам представлялся специфически русской, славянской формой социалдемократии, русским вкладом в социализм.

Кстати, большевики не только не были еврейской группировкой социалдемократии, но и не всегда были фракцией большинства в РСДРП — в 1906, например меньшевиков осказалось больше.

Приток евреев (как и неевреев) в большевистскую партию начался перед самой революцией 1917 года. Евреи массами поддержали русскую революцию так же точно, как в 1789 году французские крестьяне поддержали «революцию адвокатов», происходившую в Париже — в обоих случаях, революция обещала решить их насущные проблемы.

Миф о евреях как инициаторах русской революции строится на нескольких представлениях, разделяемых теми, кто его поддерживает. Одно из них — представлять эту революцию как явление культурное, а не социальное. Многие авторы, пишущие о русской революции, видят в ней только одно: смену культурной традиции, словно бы не замечая ни аграрной реформы 1917 года, ни попытки выйти из войны, ни многих социально-политический преобразований. Нападающие на «еврейскую революцию», упоминают в числе её главных грехов подавление церкви, разрушение русской традиции, преследование культурно-интеллектуальной элиты, замену национально-русской культуры на интернационалльно-коммунистическую, и т. п. Дескать, не зная и не понимая основ русской жизни, будучи враждебными к церкви евреи (а они-то и есть большевики) разрушили всё это. Совершенно упускается из виду социально-экономическая сторона революции: ведь главной задачей большевиков было не закрыть церкви и не отправить в изгнание философов и писателей, а ликвидировать институт частной собственности и, таким образом, ввести всеобщее равенство. Прежде всего, большевики национализировали средства производства и торговлю, что, кстати, ударило болезненнее всего как раз по евреям. Нелишне отметить, что борьба советской власти с еврейской традицией была не менее интенсивной, чем борьба с русской традицией: подзаконные акты к декрету об отделении церкви от государства и школы от церкви запрещали преподавание в школе как церковнославянского языка, так и древнееврейского.

Сведение русской революции к серии культурных мероприятий большевиков даёт возможность представить русскую революцию как нечто устроенное горсткой интеллектуалов и не поддержаное в народе. Это исторически неверно! Национализация земли в 1917 году была поддержана крестьянами. Национализация промышленных предприятий, замена администрации — в была поддержана значительной частью городского населения. Шесть с половиной миллионов солдат, служивших в Красной Армии в 1920 году, нельзя объяснить только мерами принуждения. Революция в России разразилась на фоне величайшего социального и духовного кризиса в стране, а также на фоне серии военных поражений 1915—1916 годов, и причины ее были вполне объективными.

Второе представление, на котором базируется миф о еврейской революции — это представление о природном консерватизме русского народа, не менее оскорбительное для русских, чем теория, что революцию в их стране за них сделали другие. Согласно этому представлению, русским не нужны были никакие изменения; они были довольны царём, своим правовым и экономическим положением, своей церковью, и т. д. Некоторые авторы договариваются до того, что и модернизация хозяйства и индустриализация, начавшаяся в конце 19 века, тоже были не нужны русскому народу, дескать, русские — крестьянская нация (крестьянскими нациями себя в 19 веке считали и немцы, и французы). Разновидностью тезиса о «традиционности» русских является мнение Шафаревича и других, что социализм чужд русскому народу, что коммунизм России не подходит и является чисто импортным товаром. Сомнительный тезис: математику Шафаревичу его следовало бы, по меньшей мере, доказать. Немало авторов, как прошлого, так и настоящего, в частности, авторы, относившие себя к лагерю национал-большевиков, как раз считали советский социалистический строй идеально подходящим для русских.

Подведем итог сказанному. Русская революция 1917 года взялась вывести страну из кризиса (Россия проигрывала войну) и решить некоторые возникшие еще до войны вопросы: крестьянский вопрос, рабочий вопрос. Она это сделала; хорошо или плохо — зависит от политических воззрений тех, кто даёт оценку. Большинство людей сегодня оценивает сделанное русской революцией отрицательно. Евреи приняли участие во всех, делах революции; то, что эти дела были преимущественно дурными — вина не только евреев; они приняли большое участие в революции, непропорциональное их численности, ибо в это время еврейство Европы переживало национальный подъём и было весьма политически активно. Однако, как ни оценивай роль, сыгранную евреями в революции, они были ее участниками, а не ее причиной. Кроме того, ошибочно полагать, что для евреев-революционеров их еврейское происхождение имело определяющее значение, и что в партию они пришли как евреи, с сознанием того, что их задача — решить «еврейский вопрос». У большинства евреев-социалдемократов отсутствовало еврейское самосознание; в большевистской партии они могли принадлежать к разным фракциям, которые жестоко конфликтовали друг с другом, и в период «чисток» нередко один еврей-партиец губил другого.

Игорь Шафаревич, «Русофобия»

В 1989 году известный математик (а до периода Перестройки — и не менее известный политический диссидент) академик Игорь Шафаревич опубликовал книгу «Русофобия», в которой высказал свои соображения о причинах неправильного хода истории России, а также об истоках тех проблем, которые ее постигли. В этой книге Шафаревич, используя социологическую модель, изобретенную французским консервативным историком Огюстеном Кошеном (1876—1916), выделил внутри населения России в 19-20 веках «малый народ». Малый народ в концепции Кошена — это меньшинство, живущее внутри «большого народа», однако имеющее свои интересы и цели, не совпадающие с интересами и целями «большого народа», и презирающее моральные принципы большого народа, его традиции и культуру. Как примеры малого народа, Кошен (и следуя за ним — также Шафаревич) приводил французских гугенотов, английских пуритан и французское просвещенное «третье сословие» — все три группы несли ответственность за революции или религиозные войны в своих странах.

Российский малый народ, как его описывал Шафаревич, более всего напоминал то, что в России традиционно называется «интеллигенция», интеллигенция, якобы оторвавшаяся от своего народа, переставшая его понимать и поставившая перед собой цели, чуждые интересам народа. И, хотя, согласно Шафаревичу, русские и украинцы также могли и могут вносить свой вклад в идеологию малого народа, ядром его являются евреи. Иудаизм особенно благоприятствует развитию психологии малого народа; у евреев развито подозрительное и враждебное отношение к внешнему миру (то есть к России) и психология мести всему миру.

Позиция малого народа в России — русофобия, то есть вражда к русскому народу. В основном, как это видится Шафаревичу, она проявляется в сфере культуры: в историографии (в форме клеветы на русскую историю), в литературе, в литературной и художественной критике, в средствах массовой информации и в политике. В литературе, в частности, русофобы (делается ссылка на Василия Гроссмана) создали теорию рабской русской души. В политике малый народ выступает в союзе с западными антирусскими силами, маскирующими свою антирусскую кампанию как поход против коммунизма. Права человека, за которые борется малый народ — это не права народа, а права некоего меньшинства, включающего в себя малый народ.

Вот как Шафаревич описывает взгляды «малого народа» (то есть евреев) на Россию и русский народ:

«Историю России, начиная с раннего средневековья, определяют некоторые „архетипические“ русские черты: рабская психология, отсутствие чувства собственного достоинства, нетерпение к чужому мнению, холуйская смесь злобы, зависти и преклонения перед чужой властью.

Издревле русские полюбили сильную, жестокую власть и саму ее жестокость; всю свою историю они были склонны рабски подчиняться силе, до сих пор в психике народа доминирует власть, „тоска по Хозяину“.

Параллельно русскую историю, еще с XV века, пронизывают мечтания о какой-то роли или миссии России в мире, желание чему-то научить других, указать какой-то новый путь или даже спасти мир. Это „русский мессианизм“ (а проще — „вселенская русская спесь“), начало которого авторы видят в концепции „Москва — Третий Рим“, высказанной в XVI веке, а современную стадию — в идее всемирной социалистической революции, начатой Россией.

В результате Россия все время оказывается во власти деспотических режимов, кровавых катаклизмов. Доказательство — эпохи Грозного, Петра I, Сталина. ….

Революция 1917 года закономерно вытекает из всей русской истории. …. Жестокости революционной эпохи и сталинского периода объясняются особенностями русского национального характера. Сталин был очень национальным, очень русским явлением, его политика — это прямое продолжение варварской истории России. Сталинизм прослеживается в русской истории по крайней мере на четыре века назад».

Отметим важную деталь: как русофобское Шафаревич рассматривает утверждение, что революция 1917 года — это естественный результат развития русской истории. Социализм, в частности, коммунизм, как полагает Шафаревич, «органически чужд» русскому народу, и коммунистическая революция была ему навязана — опять же таки, малым народом.

Историческая концепция Шафаревича, состоящая из двух пунктов — что русская история есть плод деятельности «малого народа», живущего а России; и что евреи России это и есть малый народ — обладает рядом недостатков.

Во-первых, как и многие авторы, критикующие русскую революцию, Шафаревич не видит в ней ничего, кроме смены культурной традиции. Деяния большевиков для него — это не «Декрет о земле», не национализация заводов и фабрик и не введение военного коммунизма, а затем НЭПа, а закрытие церквей, разгром старой, «органической» культуры, уничтожение старой элиты, насаждение новой, большевистской администрации взамен старой с ее совершенно иными формами отношений с народом, и т. п. Даже казнь царя Николая 2 и уничтожение его семьи в 1918 году представляется Шафаревичу не как политическое деяние (произведенное на пятый год непрерывной кровавой войны с её сотнями тысяч жертв), а как некое подведение черты под многовековой русской традицией самодержавия. Естественно, к такой революции евреев пристегнуть очень просто: ведь они чужды «русской» религии, не знали основ русской жизни, вот и уничтожили всё.

Представлять русскую революцию как культурный переворот, а не как социально-политическое событие, неверно. Подобное представление подразумевает, что народ, русский народ, в первую очередь, был враждебен этой революции. Это также неверно: захваты власти в Петрограде и губернских городах делались не «малым народом», а русскими, поддержавашими большевиков. Далее, сама по себе смена традиции, которой так боится Шафаревич — это не апокалиптическое событие, а нечто, имевшее место в разных странах и в разные времена; имела место она и в России. Столыпинская реформа 1906 года, разрушившая традиционную крестьянскую общину, была не менее радикальной сменой традиции, чем национализация земли большевиками и раздел помещичьих земель в 1917—1918 годах. Не принадлежал ли царский министр Столыпин к малому народу? Интересно, а кто играл роль малого народа при Петре Первом? а при Иване Грозном?

Идеалом Шафаревича является не меняющееся, а значит застойное русское общество. Боязнь перемен, боязнь реформ — путь к застою. Этот идеал автора «Русофобии» подметил и подверг критике еще в 1989 году известный эмигрантский публицист Борис Парамонов. В своей статье «Русская идея: о книге Шафаревича „Русофобия“» в израильском журнале «Двадцать два» он пишет:

Одна из иллюзий Шафаревича — вера, что в обществе можно найти некие органические начала и что на них можно строить общество. Например, что можно тщательно сохранять в стране патриархальное крестьянство. Между тем, плата за патриархальную деревню — периодический голод. Обществу для его жизнеспособности нужна свобода эксперимента. Таким образом, «малый народ» — благо, а не зло, это носитель творческой инициативы, а «органические общества» — застойные общества. Против своей воли, продолжает Парамонов, Шафаревич подводит читателя к выводу: евреи — соль земли, творческая элита общества. Достаточно лишь поменять знаки с минуса на плюс, и читатель в этом убедится. Пуритане были малым народом Англии, но именно они создали капитализм и содействовали процветанию страны! И не евреи ли, в роли малого народа, содействовали подъёму советского государства в 1930-1960-ые годы, после того, как рассеялся дым революции?

Приведенная выше большая цитата из «Русофобии» поражает ещё одной особенностью. Она строится на постулате, что русские как народ не подлежат критике. Любое отрицательное слово, сказанное о русских, а особенно инородцами — проявление русофобии. И Шафаревич, и другие подобные авторы подразумевают, что евреям разрешается только подобострастно хвалить Россию, русских, русскую культуру. В принципе, существует точка зрения, что ни один народ, ни одна национальная или этническая общность не подлежит огульной критике — критиковать можно только отдельного человека. Если принять эту точку зрения, то ни один народ, в частности, русский не подлежит и похвалам тоже. Но также в этом случае не подлежит критике и еврейский народ. Однако гораздо чаще писатели, публицисты, историки делают обобщающие суждения о целом народе; например, говорят об ответственности немцев за нацизм. Критика народа, нации совершенно необязательно исходит от от инородцев. Нелицеприятные суждения о собственном народе делали и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь, и даже некоторые славянофилы. Совсем не обязательно такие суждения свидетельствуют о русофобии — чаще они делаются с чувством внутренней боли. И редкий автор, писавший, например, о рабской натуре русских, приписывал ее «расе» — как правило, все указывали на самодержавие и крепостничество как на причину. Шафаревич пишет, что если такая концепция «неполноценности народа» впитается в национальное самосознание народа — это будет равносильно его духовной смерти. Так ли это? Перед нами пример Германии, где осознание своего исторического греха привело немцев к духовному возрождению.

Далее, всё сказанное Шафаревичем в вышеприведенной большой цитате — то, против чего он восстаёт как против русофобского мифа — может быть верным или неверным. Шафаревич убеждён, что всё это — клевета на русский народ; но убеждения мало, и неверность такого представления о России выдающемуся математику следовало бы доказать, а не постулировать голословно. Многие вполне патриотические русские авторы убеждены, что социалистические начала в русской народной жизни были, и что большевистский социализм идеально подходил русским как народу. Многие ставят русским в заслугу их любовь к сильной власти. Сталинисты убеждены, что «Сталин был очень национальным, очень русским явлением». Многие не просто считают, что революция 1917 года «закономерно вытекает из всей русской истории», но и позитивно оценивают ее как положившую конец послепетровской западнической тенденции. Утверждение о том, что «жестокости революционной эпохи и сталинского периода объясняются особенностями русского национального характера» звучит обидно для русских, но неверность этого утверждения также следовало бы доказать.

И вот что интересно: Шафаревич, протестующий против последнего утверждения, тем не менее обясняет пресловутые жестокости революционной эпохи особенностями еврейского национального характера. То, что недопустимо в отношении русских, то допустимо в отношении евреев. Жестокость евреев Шафаревич объясняет, ссылаясь на Танах (почитаемый, как Ветхий Завет, также и христианами). Подбор цитат из Танаха, якобы подтверждающих природную жестокость евреев, у Шафаревича таков, что он заставил Бориса Кушнера, автора «Открытого письма академику Игорю Шафаревичу» воскликнуть: «Привет от Емельяна Ярославского (Губельмана)!».

Русская революция и впрямь отличалась жестокостью (так же как и Великая Французская революция), и многое сказанное Шафаревичем о евреях в революции верно; кроме одного: у них не было природной ненависти к неевреям. Шафаревич забыл, что многое в психологии и действиях евреев той поры объясняется простым фактом их истории: они были гонимым народом и пережили погромы. Кроме того, жестокость евреев, как и жестокость неевреев в эти годы породили четырехлетняя мировая война, а затем революция и гражданская война, а не наоборот. Евреи-большевики были жестоки не только к неевреям, но и к евреям; разрушена оказалась не только традиционная русская культура, но и традиционная еврейская культура, включая идишизм.

Не менее сомнительно выглядит и отождествление малого народа, то есть нетрадиционного меньшинства в обществе, меньшинства, восставшего против устоявшейся традиции, с евреями. Конфликт отцов и детей в России начался в 1860-ые годы. Первыми запрезирали унаследованную традицию дворянские дети, а вовсе не евреи, и из них-то и вышли народники и народовольцы последующих десятилетий. Признавая это, Шафаревич всё-таки проводит разграничение между восставшими «детьми»-русскими и евреями:

«Но можно понять, какая это была мучительная операция, как трудно было отрывать человека от его корней, как бы выворачивать наизнанку, как для этого надо было осторожно, шаг за шагом посвящать его в новое учение, подавлять силой авторитетов. И насколько проще все было с массой еврейской молодежи, не только не связанной общими корнями с этой страной и народом, но и воспринявшей с самого детства враждебность именно к этим корням; когда враждебная отчужденность от духовных основ окружающей жизни усваивалась не из книг и рефератов, а впитывалась с раннего детства, часто совершенно бессознательно…».

И всё это без малейшей попытки обоснования. Действительно ли для русских шестидесятников разрыв с традицией был «мучительной операцией»? На основании чего сделан этот вывод? И как тогда объяснить восторженный приема романа Чернышевского «Что делать» молодой интеллигенцией? Русской интеллигенцией, а не еврейской.

Оставим в покое вопрос, были или не были евреи в России малым народом и являются ли они таковыми сейчас. Евреи 1980-ых годов — а писал Шафаревич в первую очередь о них — плоть от плоти в семье российских народов, и они имеют право на своё представление о том, что хорошо для будущей России (если вообще существует такое «общееврейское» представление о будущем России). И если евреи считают, что России нужна демократия, а у большинства русских самое слово «демократия» якобы вызывает отвращение — их точка зрения должна быть рассмотрена наравне со всеми другими. Времена, когда евреи стояли в стороне от общественной жизни России, равно как и других стран, прошли давно и бесследно.