Абрам Бенцианович Соломоник●●О языке и языках●Глава 9

← Глава 8

Книга: О языке и языках Характер материала: Исследование Автор: Соломоник, Абрам Бенцианович

→ Глава 10

Дата создания: 2009, опубл.: 2010. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений•  опубликовано с разрешения автора

Глава 9. Жизнь, смерть и возрождение языков

Часть III — Язык как социальный организм

Глава 9. Жизнь, смерть и возрождение языков

Национальные языки сегодня

В настоящее время на земном шаре насчитывается несколько тысяч языков. Назвать точную цифру не представляется возможным, поскольку специалисты расходятся как в своих оценках количества живых языков, используемых сегодня, так и мертвых — тех, которые когда-то существовали, но уже отошли в прошлое.

Мы все владеем родным языком — он еще называется материнским языком (mother tongue). Многие из нас также владеют одним либо несколькими иностран­ными языками. К числу наиболее популярных живых языков нашего времени отно­сят­ся английский, русский и несколько других европейс­ких языков, а в последнее время, — японский и китайский. Популярность языка зависит не только от его распространенности в смысле количества людей, на нем говоря­щих. По этому пока­за­те­лю первое место прочно занимает китайский язык в том его диалекте, который называется мандарин (по некоторым данным на нем говорят более миллиар­да из более чем 1,3 миллиарда жителей Китая).

Популярность языка опреде­ля­ется его рас­прост­раненностью как языка иностран­ного, изучаемого за пределами страны, где он определяется как родной. По этому критерию самым популярным языком в настоящее время является, несомнен­но, английский, пред­ставляющий передовую культуру и науку. Достаточно ска­зать, что на английс­ком языке «разговаривает» компьютер, а он полу­чил повсе­мес­тное распространение по всему миру. По данным за 2007 год число людей, знающих английский, как иностранный, превышает число говорящих на нем с детства, по крайней мере, в три раза, что является абсолютным рекордом для всех сущест­вующих в мире языков.

Статистические данные по поводу распространения языков в мире расходятся очень сильно. Вот мнение одного из экспертов в этой области, заимствованное мной из Интернета: «На планете насчитывается от 2500 до 7000 языков. Но эти цифры более, чем приблизительны, так как точное количество никому не известно из-за отсутствия единого подхода к выделению диалектов одного и того же языка и условности различий между разными языками. Точно так же нет единого подхода к классификации языков. Наиболее популярна генеалогическая классификация, основывающаяся на историческом родстве языков, которые возникли из одного источника, — праязыка. Согласно этому подходу языки делятся на языковые семьи, которые, в свою очередь, подразделяются на группы близких друг другу языков». По данным этого российского исследователя наиболее употребляемые языки мира насчитывают следующее число пользователей:

языки	количество говорящих
китайский (мандарин)	1,075,000,000
английский	514,000,000
испанский	425,000,000
русский	275,000,000
арабский	256,000,000
бенгальский	215,000,000
португальский	194,000,000
малайско-индонезийский	176,000,000
французский	129,000,000

А вот еще одна экспертная оценка, существенно отличающаяся от первой, хотя тоже относящаяся к 2007 году. По этой оценке:

на мандарине (китайском) говорят «всего» 882 млн человек

на испанском — 325 млн.

на английском — 312—380 млн.

на арабском — 206—422 млн.

на хинди — 181 млн.

на португальском — 178 млн.

на бенгальском — 173 млн.

на русском — 146 млн.

на японском — 128 млн.

на немецком — 96 млн.

Разброс, как вы видите, значительный. Объясняется это не только разнооб­разием критериев отделения диалектов от основных языков, но и неясностью термина «владеть языком». Некоторые люди, осилив десяток-другой расхожих фраз, заявляют, что они говорят на этом языке. Некоторые, занимаясь языком десяти­летия и прилично говоря на нем, утверждают, что они еще не знают его во всевоз­можных проявлениях. Вот и составляй после этого точную статис­тику «владеющих» тем или другим языком.

Любопытна диаграмма, при­ве­ден­ная автором русского сайта, процитированного выше. В нем показаны языки, исполь­зуемые во Всемирной сети (Интернете) в процентном отно­ше­нии друг к другу. По этой диа­грамме можно судить, какие язы­­ки мира наиболее популяр­ны у поль­зователей Интернета. Хо­тя в абсолютных цифрах анг­лийс­­кий язык стоит на треть­ем-чет­вер­том месте по числу гово­ря­щих на нем, по рас­про­с­тра­нен­ности в Ин­тер­­не­те он прочно занимает лиди­рующие позиции. Инте­рес­но, что вслед за ним идут японский и немецкий языки, потом испан­ский и лишь затем китайский.

Языки могут сравниваться по различным параметрам: по степени их распрост­ра­нен­ности, по территориальному расположению, по типам построения и, наконец, по степени их близости в зависимости от происхождения. Последняя (гене­ти­ческая) классификация распространена больше всего, поскольку она покрывает многие общие признаки языков. Языки рассматриваются по близости друг к другу, так как они произошли от одного праязыка. Следовательно, они имеют общие черты, кото­рые можно изучать теми же или близкими методами, выделяя их сходные свойства.

Языки одной группы обычно расположены территориально на одном непрерывном пространстве, хотя это пространство иногда очень велико. Такая классификация также принимает в расчет и степень близости сходных языков, что позволяет построить разумные уровни подобия либо расхождения между ними. Мы можем сказать при этом, что данные языки либо уже превратились в самосто­ятельные языковые образования, либо являются еще диалектами, явно принад­лежащими к какому-то одному материнскому языку, причем, некоторые из них ближе друг к другу, чем остальные. Поэтому генетически обоснованная классифи­кация пользует­ся наи­боль­­шей попу­ляр­ностью среди лингвистов.

По этой классификации все языки мира подразделяются приблизительно на двадцать языковых семей (общепринятой для всех лингвистов классификации не существует). Внутри семей можно проследить принадлежность каждого из включен­ных туда языков именно к этой семье. Языки одной семьи разбиваются на ветви, которые в свою очередь разбиваются на группы языков

Я уже писал об этом во второй главе. Здесь я хотел бы представить хотя бы одну из таких классификаций, самую краткую из найденных мной. Дело в том, что подробная классификация заняла бы десятки страниц. Она практически не нужна неспеци­алистам. Гораздо важнее (и это следует отнести к несомненным успехам лингвисти­ки), что любой из существующих на земле языков подробно описан и проанализи­рован. Я остано­вился на классификации, представленной в Вики­педии на русском языке, но и то мне ее пришлось существенно сократить. Я представлю названия семей и дополнительно несколько языков, принадлежащих к данной семье, потому что вы можете быть незнакомы с языковедческой терминоло­гией и по названию семьи не сумеете определить, о каких языках идет речь.

Языковые семьи	Некоторые ветви данной семьи
Индоевропейские языки	Анатолийские, кельтские, германские, индо­иранские, романские, скандинавские, славянские
Кавказские	Картвельские (грузинский), нахские (чеченский), лезгинские
Уральские	Финно-угорские (финский, венгерский), финно-волжские
Алтайские	Тюркские (турецкий, чувашский, азербайджанский), тунгусо-маньчжурские, монгольские, корейские, японские
Дравидийские	Тамильский
Сино-китайские	Китайские, тибето-бирманские
Тай-кадайские	Тайский, лаосский
Австроазиатские	Кхмерский, вьетнамский
Австронезийские	Малайский, индонезийский, полинезийские, филиппинские
Палеоазиатские	Енисейские, чукотско-камчатские
Афразийские	Семитские (иврит, арабский), эфиосемитские (амхарский)
Языки Африки	Египетский, берберские, кушитские, нило-сахарские, восточно-суданские, нигеро-конголезские
Языки Северной Америки	Эскимосско-алеутские, индейские, алгские, юто-ацтекские
Языки Южной Америки	Арауканский, карибские, тупи-языки (гуарани), же-языки
Папуасские языки	Трансновогвинейские, восточнопапуасские
Австралийские языки	Языки пама-ньюнга, ивайдя
Гибридные языки	Креольские и пиджин-языки

А теперь я представлю то же самое, только в виде карты распространения раз­лич­ных языков. Вы найдете там множество уже упомянутых названий, но также много расхождений с таблицей. К сожалению, я не нашел карты, полностью совпа­да­ющей с приведенной выше терминологией. Но не переживайте: о каждом из упомя­ну­тых языков, если он вас заинтересует, вы можете найти подробные сведения. Нет только чистых классификаций всех языков.

Языки, как вы уже знаете, когда им представляется случай развиваться самосто­ятельно, расходятся по диалектам. Когда-то русский язык имел множество диалек­тов; свой, самобытный говор использовался почти во всех княжествах, потому что между ними были слабые связи. Когда эти связи укрепились, когда возникли центра­ли­зо­ванные средства массовой информации, а грамотность стала почти всеобщей, диалекты начали исчезать. В настоящее время можно смело сказать, что они остались в виде пережитка, как привычка, передающаяся из поколения в поколение. Тем не менее, еще и сейчас исследователи фиксируют некоторые, главным обра­зом, фонетические различия в произношении и незначительные морфоло­гические разночтения в диалектных говорах на просторах России. Но это только остаточные явления, не мешающие жителям разных территорий понимать друг друга без всяких переводчиков и общаться между собой напрямую.

Вот какую картину представляет сегодня Российская Федерация с точки зрения распространенных в ней диалектов: «Территория среднерусских говоров — Псковс­кая, Тверская, Московская, Владимирская, Ивановская, Нижегородская области. Севернее этого пояса — зона северного наречия, южнее, соответственно, — южного. Среднерусские говоры, прежде всего московский говор, легли в основу литератур­ного русского языка.

В пределах этих трех главных групп выделяются группы и подгруппы говоров:

• северное наречие: ладого-тихвинская, вологодская, костромская области;
• среднерусские говоры: псковская, владимиро-поволжская области;
• южное наречие: курско-орловская, рязанская области».

Северное наречие представляет собой один край общего русского языка; южное наречие — его противоположный край. Между ними есть некоторые разночтения, о которых будет сказано ниже. Среднерусские говоры — примирительная зона между ними, где крайние позиции сглаживаются. Именно поэтому на них опирается литературный русский язык.

Северные и южные наречия различаются рядом языковых оппозиций (фонети­ческих, морфологических, лексических), образующих двучленные противо­пос­тав­ления.

• В северном наречии наблюдается оканье; в южном — оканья нет.
• В северном наречии согласный «г» произносится как [к] в конце слова и перед глухой согласной. В южном наречии он произносится как [х] либо как украинское [h].
• В северном наречии отсутствует [j] между гласными звуками: дел[аэ]т, де[аа]т или дел[а]т. В южном сохраняется [j] — делает.
• В северном наречии формы родительного и винительного падежей личных и возвратных местоимений произносятся как меня, тебя, себя. В южном — мене, тебе, себе.
• В северном наречии твердая «т» в формах 3 лица единственного и множест­венного числа глаголов звучит носит, носят. В южном наречии используется мягкое [ть] — он носить, они носять.
• В северном наречии используют окончание «ы» в родительном падеже единственного числа существительных женского рода на «а» (с работы). В южном употребляется окончание «и» (с рабо[ти]).
• Северное наречие: наличие согласуемых c окончанием частиц -от, -та, -ту, -те, -ты, -ти после некоторых слов (изба-та). В южном наречии таких частиц нет".

Таковы некоторые данные по поводу распространенности ряда живых языков в настоящее время и их популярности. К сожалению, языки не только возникают и развиваются, но также исчезают.

Исчезновение языков

Как мы уже знаем, ученые различают два вида языков: живые и мертвые. Данные об исчезнувших языках расходятся, прежде всего, потому, что древние языки, существовавшие только в устном исполнении, нигде не регистрировались, и об их судьбе ничего не известно. Тем не менее, есть данные о нескольких тысячах мертвых языков, которые сейчас изучаются по оставленным ими письменным источ­ни­кам или которые упоминаются в дошедших до нас древних рукописях. Из очень древних языков, отнесенных к категории мертвых, наиболее известны санскрит, древний иврит, древнегреческий и латынь. Знакомство с ними стало возможным благодаря тому, что каждый из них оставил обширную литературу, оказавшую влияние на развитие цивилизации в общемировом масштабе, а также потому, что они дали новые живые ростки, разросшиеся в языки нового времени.

Само название «санскрит» имеет множество толкований, но его просто определяют как «священный язык, язык священных текстов». На самом деле, на санскрите написаны не только религиозные трактаты, но также одни из первых известных нам литературных произведений, например, Рамаяна и Махабхарата. Классический санскрит произошел от языка Вед, на котором написаны такие религиозные трактаты как Упанишады. Однако санскрит вошел в историю не только как язык выдающихся текстов, но и как родоначальник всех индоевропейских языков. Из него вышли сотни языков и диалектов. Их так много, что одно только перечисление заняло бы многие страницы.

Как об этом стало известно? В V веке до новой эры жил человек по имени Панини, и он составил подробную грамматику санс­крита — одну из самых первых дошедших до нас грамматик. Ученые познако­мились с ней в начале XIX столетия и обнаружили, что в санскрите имеется много слов и грамматических конструкций, напоминающих современные европейские языки. Последующие исследования подтвердили это предположение: оно послужи­ло основой для составления генеалогического древа индоевропейских языков, за корень которых принят санскрит. Санскрит используется и сегодня, но преимущественно, как литературный язык. На нем разговаривают только ученые люди и на научные либо религиозно-фило­соф­ские темы. Поэтому, строго говоря, его нельзя отнести к мертвым языкам. Но с тем же правом можно сказать это и в отношении древнего иврита, древнегре­чес­кого либо латыни. Все это языки высокого культурного назначения, которые не умрут ни при каких обстоятельствах. Их будут постоянно изучать, и всегда найдутся люди, которые будут на них говорить.

И все же — это мертвые языки. Я толкую понятие «живой язык» как нечто, что, прежде всего, обеспечивает ежедневную коммуника­цию. А указанные языки служат иным целям: целям высокой науки, философии и рели­гии. Хотя когда-то каждый из них был по-настоящему живым языком, но, не выходя на широкий простор общекоммуникативной значимости для всего населения какой-то территории, они превратились с моей точки зрения в языки мертвые.

Однако и в том виде, в каком эти языки существуют сейчас, они способны возрождаться и давать побеги для возникновении новых языков и наречий. Это до­ка­зал древнегреческий, который дал в первой половине XIX века начало ново­греческому языку; классический иврит, возродившийся в иврите современном; и латынь, которая просуществовала до средних веков в качестве общего языка науки и дала по ходу дела ответвления во множество романских языков.

Большинство же исчезнувших языков никаких значительных следов за собой не оставили. Их изучают по сохранившимся текстам еще некоторое время после того, как они прекращают быть средством коммуникации, а потом забывают. Такова, на­при­мер, судьба некоторых еврейских языков (идиш и ладино) в настоящий пери­од, когда возродился иврит как единый язык еврейского народа. Пока еще живы люди, для которых эти языки были родными, они продолжат существование в дни редких фестивалей и в немногочисленных печатных изданиях. Как только этих людей не станет, тексты на идиш и ладино превратятся в музейные экспонаты, в носталь­гические реликвии. Увы! Живой организм — это не тот организм, который находится на искусственном питании и чье существование поддерживается лекарствами и усилиями врачей. Жизнеспособный языковой организм функционирует самостоя­тельно по всем направлениям, таким способом он играет решающую роль в поддер­жании целостности человеческого сообщества (смотрите последнюю часть работы). Именно в таком плане и рассматривается язык как социальный организм в этой книге.

Языки умирают в результате двух основных причин: истребления народа-носителя данного языка в ходе войны и ассимиляции малой народности в большой национальной группе, среди которой она проживает. Разберем несколько примеров сначала из области ассимиляции. На северо-западе России живет народ, который называется ижорцами. Ижорцы упоминаются в переписи населения СССР 1929 года (тогда их насчитывалось 7847 человек). В переписях 1959 г. и 1989 г. (последняя проводилась уже после развала СССР) они не упоминаются вообще. В справке, которую я нашел в Википедии, о них говорится следующее:

«Предполагается, что ижорцы, выделившиеся в конце I — начале II-го тысячеле­тия из южнокарельских племен, заняли южную часть Карельского перешейка и земли по берегам рек Невы и Ижоры. Отсюда они в XI—XII веках продолжали постепенно продвигаться на запад, до берегов рек Луги и Нарвы. Ижорцы расселя­лись чересполосно с водью и славянами. В письменных источниках ижорцы (ингры) и Ижорская земля (Ингриа) упоминаются с XIII века. Территория расселения ижор­цев вошла, вероятно, в состав Новгородской республики, что определило воздей­ствие на ижорцев славянской культуры. Ижорцы были обращены в православие. В середине XIX века ижорцев насчитывалось 17 тыс. человек, в 1926 — 16,1 тыс. человек.

Основную роль в сокращении численности ижорцев сыграли ассимиляционные процессы. Этническое самосознание и разговорный ижорский язык устойчиво сохра­ня­лись на северо-западе Ингрии (Кингисеппский район), в то время как в Централь­ной Ингрии (Ломоносовский район) язык сохранился лишь в нескольких деревнях по реке Коваши. Ижорцы, жившие на Карельском перешейке, раство­рились к XX веку среди местного населения, в поселениях на реке Оредеже в середине ХХ века лишь несколько человек помнило ижорский язык».

Обратимся к языку из иной семьи — к нивхскому (гиляки). В переписи 1929 года они упоминаются отдельно в количестве 3902 человек. В наше время ситуация выглядит следующим образом: «Нивхи — одна их 26 народностей, входящих в Ассо­ци­ацию коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ. В 1989 г. нивхов насчитывалось 4700 человек, но только 23,3 % говорили на родном языке, остальные перешли на русский. По данным переписи 2002 г. нивхов насчиты­вается 5162 чел. Владеют нивхским языком 688 чел.

Ранее было принято деление нивхского языка на два диалекта — амурский и восточносахалинский, в которых выделялись поддиалекты. Между ними наблюда­лись значительные фонетические, морфологические, лексические различия. В 1997 году Е. Ю. Груздева на основе географической распространенности языка выделила 4 диалекта нивхского языка: амурский, северносахалинский, восточносахалинский, южносаха­лин­ский». Несмотря на малочисленность нивхов и почти сплошной переход их на русский, внутри этого крошечного языка насчитывается четыре (!) диалекта. Это говорит о разобщенности нации и о пренебрежи­тель­ном отношении к родному языку, которым пользуются больше по привычке. При таком отношении не удивительно, если по истечении некоторого времени язык будет и вовсе предан забвению и все его следы исчезнут.

Теперь о второй причине исчезновения языков — о военных завоеваниях с последующим истреблением целых народов. Когда-то это было основной причиной смерти языков; в ходе взросления цивилизации события такого рода почти отошли в прошлое, а на первое место вышла ассимиляция. Вот конкретный случай из истории моих предков — евреев. Я намеренно остановлюсь на этом эпизоде, так как он непосредственно предшествует еще одному событию, о котором я хочу здесь рассказать, — восстановлению языков.

В 586 году до н. э. армия Навуходоносора, ассирийского царя, штурмом взяла Иерусалим и разрушила как город, так и Храм, — средоточие иудейской веры. После этого верхушка священнослужителей, видных членов общества и их семей, либо была уничтожена, либо переселена в Вавилон. Такова была политика асси­рийс­ких завоевателей — на завоеванной территории должны были оставаться только прос­тые и неграмотные люди. Они поддерживали некоторую жизнь в стране, не претен­дуя на руководство в ней. Их в Библии называют «виноградарями и землепаш­цами». Но и этим не удовольствовались захватчики, в их политику входили дополни­тель­ные шаги по укрощению оставшегося люда. В частности, они присы­лали в завоеванную страну жителей из других частей империи, чтобы разбавить местное население. Кроме того, они ввели в обращение новый язык для местной администрации, армии и повседневного общения. Таким языком на всех террито­риях под властью Вавилона был арамейский язык. Он считался языком лингва-франка по всей империи. К счастью, арамейский принадлежал к семитским языкам и лишь незначительно отличался от иврита, на котором евреи говорили и писали до завоевания.

Евреи, жившие в Вавилоне, быстро овладели тамошними языками и заняли достойное место при дворе и в стране. В Иудее население столь же быстро восприняло новые порядки и перешло на пользование местными диалектами иври­та. Они, впрочем, и не знали достаточно высокого иврита, который был привилегией правящего класса и священнослужителей. Так продолжалось сравни­тель­но недол­гое время. В 539 году до н. э. персы разгромили ассирийцев и покорили вавилонскую империю. Вскоре персидский царь Кир разрешил тем евреям, которые оказались в Вавилоне, но хотели вернуться на родину, это сделать. Он им помог деньгами и военным сопровождением, повелев вернуться в Иерусалим и вновь отстроить Храм. Евреи не преминули этим воспользоваться. О том, что они увидели у себя на родине, и что им пришлось предпринять там по возвращении, я расскажу в следующем разделе.

Возрождение языков

Иврит периода Второго Храма

Я буду подробно рассказывать о возрождении иврита в древности, потому что это был первый документиро­ванный случай возрождения языка в истории челове­чества. Речь идет о классическом иврите Первого Храма, который за время асси­рийс­кого завоевания в самой Иудее был практически утерян. Когда большая группа евреев во главе с Эзрой и Нехемией вернулись в Иерусалим, они нашли город разрушенным, а страну отброшенной назад во всех отношениях. Они начали с восстановления Храма и прежнего почти забытого языка. «В эти дни, — значится в Писании, — видел я евреев, женатых на ашдодках, амонитках, моавитянках. Сыновья их наполовину говорят на ашдодском и иных наречиях и уже не понимают по-еврей­ски». Тогда Эзра и Нахемия решили собирать народ перед отстраиваемым Храмом и читать для них главы из Торы с комментариями, чтобы слушатели их понимали. Чтецы «…читали из Книги, из Закона Божия внятно и толковали прочи­танное, а народ понимал читаемое».

Так был постепенно восстановлен иврит на его новом витке, который мы сегодня называем языком Второго Храма. С сегодняшних позиций это — особый этап класси­ческого языка. Он продолжался до разрушения римлянами Второго Храма в 70 году н. э. Евреи снова были изгнаны из своей страны, а иврит прекратил свое существо­вание как живой и повсеместно употребляемый язык. Так продолжалось до XIX века, пока евреи, теперь уже в государстве Израиль, не восстановили его заново. Но это — другая история, и о ней мы поговорим ниже.

С точки зрения лингвистической иврит Второго Храма был очень похож на иврит Первого Храма, но в то же время значительно от него отличался. В него вошло много слов, которых раньше не было, упорядочились многие грамматические пос­тро­ения. Главное отличие заключалось в том, что на новом этапе развития иврит оказался под сильным влиянием арамейского. До сих пор мы различаем целый языковой слой, который был заимствован из арамейского. Слова, оканчивающиеся в правописании на букву א (алеф), заимствованы из арамейского. Также множество слов, начинающихся на ד (далет), являются арамейскими по происхождению. Одна­ко арамейский был настолько близок к ивриту, что все эти изменения не повлияли на общие тенденции развития языка. Более того, арамейский настолько прижился у евреев, что стал как бы их вторым языком, во всяком случае, в религиозном плане. Старые религиозные тексты были переведены на арамейский, а новые частично создавались на иврите, а частично — на арамейском и использо­вались параллельно, особенно в молитвах. Кстати, Христос проповедовал на арамейском. Такая картина не изменилась до нашего времени. На бытовом уровне мы пользу­емся ивритом с большими вкраплениями из арамейского, ассимилиро­ван­ными внутри обыденного языка, а в священных текстах господствует двуязычие. Двуязы­чие является характерным признаком для любого восстановленного языка, о чем я буду подробно говорить в дальнейшем изложении.

Восстанавливаемый язык стара­ется стряхнуть с себя иностранное влияние, но не может этого сделать до конца, и в дальнейшем развитии языка это сильно ощущается.

Возрождение греческого языка

По имеющимся у лингвистов данным греческий язык возник в начале II тысяче­летия до новой эры. На нем говорили многочисленные племена в районе Эгейского моря. Было множество диалектов, из которых наиболее популярным был аттический с центром в Афинах. Он в IV веке до нашей эры распространился почти по всей территории, населенной греками. На греческом языке были написаны великолепные эпические произведения литературы, заложены основы современной науки. Он так­же пополнил запас интернациональной лексики, которая интегральной частью вош­ла сегодня почти во все современные языки, пополнив ее такими словами как физика, химия, астрономия, география, атом и сотни других. Первоначальный язык греков мы называем древнегреческим в отличие от новогреческого, возник­шего уже в новое время.

Упадок древнегреческого языка начался с распадом Византийской империи, возникшей на развалинах империи Римской. Византийская империя распалась в XIII веке, а в 1453 году турки захватили Константинополь и установили свою власть на Балканском полуострове. С этого времени древнегреческий приходит в упадок. На нем продолжаются религиозные службы, но в обыденной жизни господствует турец­кий. Греческий остается в многочисленных, но разобщенных «кар­ма­нах», которые расходились своими диалектами.

Возрождение языка начинается после освобождения Греции от власти Отто­ман­ской империи уже в XIX веке. В результате революции и героической борьбы греки в 1829 году заключают с оккупантами мирный договор, признающий независимость страны. Начинается возрождение языка, в котором отчетливо просматриваются два течения. Верхушка общества во главе с духовенством ориентировалась на классический язык, лежавший в основе всех религиозных обрядов. Либеральные интеллигенты, возглавившие революцию, тоже настаивали на введении «очищенного языка и возвращения к истокам». Так возникла кафаревуса (катаревуса) — литературный язык, построенный на древне­греческих образцах.

Этот подход столкнулся с сопротивлением простых людей, язык которых далеко отошел от классического. Он был разбавлен языками тех народов, среди которых они жили: турок, славян и иных народов. На базе живых греческих диалектов возник язык простого народа — так называемая демотика, которая поколение за поколении­ем отвоевывала позиции у кафаревусы. Возникли литературные демотики, на которых стали писать книги и петь песни. На протяжении почти двухсот лет эти два течения конкурируют между собой, их поклонники сражаются на всех фронтах, добиваясь введения любимого ими языка во все сферы жизни в стране. В борьбу вмешался еще один язык, стремившийся примирить два крайних течения. Эту задачу попытался решить лингвист-реформатор Адамант Корай, который создал нечто среднее — его языковой вариант сочетал принятые в народе разговорные формы с вкраплениями древнегреческих слов для обозначения научных терминов и отвлеченных понятий.

Таким образом, в сегодняшней Греции существуют три формы новогреческого языка:

• язык высокой литературы и религиозных отправлений — кафаревуса;
• компромиссный язык, примиряющий крайние течения (создание Корая);
• народная разговорная форма — демотика.

Динамика последних лет обозначает сдвиг в сторону компромиссного языка и демотики. По реформе 1910 года демотика была допущена к преподаванию в школах. Но это была половинчатая реформа, и лишь в 1976 году демотика оконча­тельно утвердилась в качестве языка образования во всех типах учебных заведений и в администрации. Возрождение греческого языка — одно из первых в новую историческую эпоху. Оно отчетливо показало, с какими сложностями прихо­дит­ся сталкиваться народу, пытающемуся восстановить свой язык на новом рубеже на­цио­нального развития.

Возрождение норвежского языка

Норвежский относится к семье скандинавских языков. Древненорвежский язык очень походил на исландский. Его нормальному развитию помешала Кальмар­ская Уния (1397 год), поставившая Норвегию в зависимость от Дании, после чего датский язык занял доминирующее положение не только в официальном общении, но и в литературе. Даже в религиозных делах датский язык «правил бал», поскольку по всей стране Библия распространялась в переводе на датский. Только после расторжения унии с Данией и Швецией в начале XIX столетия Норвегия получила независимость в государственных делах и в выборе своего собственного языка. Для страны началась новая эра, и воссоздание норвежского, было, разу­меется, в центре нацио­нальных устремлений.

Сразу же появились два подхода: использование прежних датских наработок с постепенным их разбавлением за счет типичной норвежской основы и, с другой сто­ро­ны, возвращение к прежним традициям языка, которые имели место до заключе­ния Унии. Эти два направления на протяжении двух веков, вплоть до нашего времени, постоянно конфликтовали друг с другом. То один, то второй получали бóльшее распространение и влияние. На этот процесс очень сильно подействовала активность лингвиста Ивара Осена. Он пришел к мысли, что новый язык должен, безусловно, опираться на норвежскую основу, но искать ее надо не в старой литературе, а в сохранившихся анклавах, где из поколения в поколение норвежский продолжал использоваться как живой язык. Осен организовал изучение оставшихся трех диалектов норвежского, составил их лексиконы и граммати­ки и объ­еди­нил в единый народный язык — ландсмлол. Он еще называется нинорск (новонорвежский).

Ландсмлол постоянно конкурировал и все еще конкурирует с букмол — результа­том трансформации датско-норвежского языка. В настоящее время они оба призна­ны равноправными государственными языками и одинаково употребительны и в повседневном общении, и в литературе. Иначе говоря, в стране официально призна­ется двуязычие. По этому поводу мы читаем следующее высказывание вид­но­го норвежского языковеда Питера Галархера, которое отражает сегодняшнюю языко­вую панораму в стране: «Насколько я знаю, ни в какой другой европейской стране нет такого уникального лингвистического явления, как в Норвегии. В стране с населением в 4.5 миллиона жителей есть два официальных языка, которые очень похожи в фонологии, морфологии, синтаксисе и имеют сходный словарный запас. Два языка порой даже трудно различить. Встает вопрос о корректности называть букмол и нюнорск двумя разными языками, вместо того, чтобы говорить о двух формах одного и того же норвежского языка. Ведь они представляют одну и ту же культуру и национальность, хотя нюнорск чаще ассоциируется с культурой жителей прибрежных районов.

Датско-норвежский язык (букмол — „книжный язык“) основан на датской литера­туре, однако, на него оказал влияние разговорный норвежский, начиная с реформы правописания в 1907 году. Букмол является первым языком для 88 % населения, то есть примерно для четырех миллионов человек. Новонорвежский основан на более старых диалектах норвежского и древнескандинавского, хотя в последние десяти­летия словарь нюнорска вобрал в себя иностранные слова, употребляемые в букмоле. Новонорвежский является родным для 12 % населения, то есть приблизи­тельно для 500 000 человек, большая часть которых проживает на западе Норвегии, а также в Осло».

Возрождение валлийского языка в Уэльсе

Валлийский (уэльский) язык относится к кельтской ветви индоевропейских язы­ков, наряду с ирландским и шотландским языками. Первые литературные памятники на нем датируются III веком новой эры. До завоевания Уэльса англича­нами в XV веке на валлийском были написаны многочисленные рукописи, а самое главное, на него была переведена Библия, имевшая повсеместное распро­стра­нение. После захвата этой территории англичане установили для аборигенов жесткие ограни­чения. Язык администрации, судов и школ был полностью переве­ден на английский, исключалось пользование местными наре­чиями. Дома и в церкви жите­ли все же употребляли валлийский, хотя он быстро распадался на диалекты в не связанных между собой территориях. Решающую роль при выборе языка общения играло то, что Уэльс находился и находится еще и сейчас в Британ­ском Содружестве Наций, где тон, разумеются, задают англичане.

С конца XIX в стране поднимают голову националистические настроения. Они проповедуют борьбу за обретение национальной независимости (вплоть до выхода из Содружества) и возрождение собственной культуры на базе родного языка. Англичане сделали все, чтобы ублажить культурно-просветительские устремления националистов, стараясь в то же время не допустить реализации их политических (а значит, и территориальных) притязаний. Постепенно возрождаемый язык стал наби­рать силу. На нем заговорило множество людей, которые ощущают себя валлий­цами, а не англичанами. Они посылают детей в детсады и в школы, где преподава­ние ведется на валлийском языке.

Однако на этапе высшего образования и большой науки языковое возрождение пробуксовывает. Абитуриенты, даже выпускники валлийских школ, предпочитают идти в английские вузы. Обычно это аргументируется тем, что на местном языке недостаточно разработана специальная (научная и техническая) терминология, что имеется мало препо­да­вателей для обучения разным дисциплинам, но настоящая причина кроется в другом. Выпускникам вузов придется все равно переходить на английский при поступлении на работу — зачем же изучать специальность на языке, которому не будет применения? Все дело в том, что страна прочно инкорпорирована в систему, где используется иной язык (кстати, повсеместно известный всем валлийцам). Поэтому, несмотря на националисти­ческие убеждения, которые дикту­ют обращение к родному языку, он изучается в определенных пределах, пока это не имеет прямого отношения к будущей карьере и кошельку.

По последней переписи начала нашего века лишь 21,7 % людей, объявляющих себя валлийцами, говорят на этом языке. Лишь 57 % из них владеют им свободно. Из этого числа только 62 % свободно говорящих на валлийском пользуются им дома и делают это постоянно. Таково состояние дел в Уэльсе, где возрождение языка нача­лось примерно тогда же, когда начали возрождать свой язык евреи. Евреи уже добились независимости и восстановили иврит на всех уровнях, а валлийцы застря­ли на полпути. Так им удобней: этим они платят дань своему благополучному сущес­тво­ванию внутри Британского Содружества.

Возрождение иврита в Израиле в наше время

Легко узнаваемую картину представляет собой и возрождение иврита в наше время. Тем не менее, имеется любопытная специфика. Во-первых, предстояло возродить к жизни язык, исчезнувший как разговорный две тысячи лет тому назад. То есть, цивилизация в этом случае продвинулась на два тысячелетия, а не на нес­колько сотен лет. Поэтому в языке совершенно отсутствовала общежитейская лексика, которую другие народы набирали постепенно за столь длительный проме­жуток времени. Кроме того, в отличие от греческого, норвежского или валлийского, иврит не сохранился в виде живого диалекта ни на какой территории. Он существо­вал лишь как язык религиозных ритуалов либо как язык философии и науки, и говорили на нем немногочисленные его адепты, встречаясь время от времени между собой. Когда в новейший период встал вопрос о возрождении иврита (XIX век), поначалу это выглядело как реставрация древнееврейс­кого языка, зафик­сированного в сохранившихся письменных источниках.

Первым литературным произведением, написанным на иврите в наше время, был перевод романа Эжена Сю «Парижские тайны». Его выполнил венгерский еврей Калман Шульман в 1857—1860 годах. Он был сделан на чистейшем древнем иврите, что, разумеется, контрастировало с ультрасовременным содержанием романа. Тем не менее, его попытка была принята с энтузиазмом во всех странах еврейской диаспоры. Следующая попытка была предпринята Абрамом Мапу из России, который опубликовал на древнем иврите два оригинальных произведения, романы «Любовь в Сионе» и «Грех Самарии». Оба повествовали об идеализи­рованной жизни древних евреев, и оба были встречены с восторгом во всех еврейских общи­нах. Однако стало ясно, что древний иврит предоставляет очень ограниченную базу для современного литературного повествования.

И когда начался полноценный процесс возрождения иврита, возглавляемый Элиэзером Бен-Иехудой (1858—1922), то язык начали замешивать на всевозмож­ных источниках, а не только на классических. Выяснилось, что для современного иврита потребуется так много материала, что классического языка будет явно недос­таточно. В самой еврейской общине на территории нынешней Палестины вокруг Бен-Иехуды сплотилась группа любителей языка, которых прозвали «фабри­кой слов». Они создали массу неологизмов, вошедших в современный иврит. Глава группы является отцом более ста новых слов, вошедших в лексикон, и брал он их отовсюду, в том числе из европейских и арабских источников.

Вторым важнейшим достижением этой группы и ее последователей было то обстоятельство, что в новом иврите не возникло диалектов. Бен-Иехуда настаивал на том, чтобы в языке было задействовано только одно произношение из всех тех, которыми пользовались евреи по всему миру. Уже после его смерти, в 30-е годы прошлого века, были официально закреплены произносительные нормы восточных евреев. Это было решением Языковой Комиссии, которая к тому времени была создана для возрождения языка (впоследствии ее сменила Академия языка иврит). Фонетические навыки восточных общин (Курдистана, Марокко и др.) были признаны более предпочтительными, чем произношение, скажем, восточноевропейских евре­ев, которые, кстати, стояли у истоков возрожден­ия языка. Копий по этому поводу было поломано достаточно, но эти нормы утвердились как единственные, и сегодня они ни у кого не вызывают сомнений.

Конечно, диглоссии (двуязычия) целиком избежать не удалось, но она, во всяком случае, не такая, как в восстановленном норвежском или греческом языке. Сегодня она приближается к нормальному двуязычию, имеющемуся во всех живых языках. Молитвы и обряды исполняются на высоком иврите, с трудом понимаемом неподго­товленными людьми, а жизнь течет по иным языковым канонам, которые восприни­маются большинством населения без труда. Быстро формируется язык науки на иврите; на нем пишутся научные трактаты, на нем преподают в школах и универси­тетах. Так что и в этом плане новый иврит не чувствует себя ущемленным. Восста­нов­ление столь древнего языка на полноценной современной основе, да еще без диалектов, признается своего рода лингвистическим подвигом во всем мире.

Восстановление языков на постсоветском пространстве

Подробный разговор о возрождении языков затеян мной не только потому, что он интересен сам по себе, но и для того, чтобы показать, что он вовсе не связан только с абстрактной теорией, а задевает самые практические и животрепещущие во­про­­сы современности. В этом подразделе речь пойдет о восстановлении языков в бывших союзных республиках и прочих национальных анклавах, которые были ущем­ле­ны в языковом плане в годы советской власти. В том, что такое ущемление имело место, сомневаться не приходится. Например, в Азербайджане на протяже­нии жизни одного поколения письменность менялась четырежды и каждый раз по указаниям сверху. В 1929 году арабский алфавит был заменен латинским, в 1939 была введена кириллица, а в 1958 году этот алфавит сменился новым, также основанным на кириллице, но более приспособленным для азербайджанского языка. В 1991 году письменность снова была переведена на латинскую графику, отличающуюся от варианта 1929-38 годов. Это практически означает, что целое поко­ле­ние вынуждено было переучиваться всю свою жизнь либо оставаться безгра­мотным.

То же самое, но не в таких масштабах, происходило на всех национальных территориях. Русский был объявлен «старшим братом» всех остальных языков; национальные ясли, детские сады и школы фактически упразднялись, заменяясь учреждениями, в которых использовался русский язык. Жители — носители местных языков — искусственно разбавлялись русскими переселенцами. Занять какую-то значимую должность, не зная русского языка, было невозможно. После перестройки и обретения независимости встал вопрос о воссоздании собственных языков новых национальных государств и территорий. Особенно остро этот вопрос стоял и стоит в Украине. Многие люди не согласятся с такой постановкой вопроса и спросят, а так ли уж нужен Украине свой язык, и что же в нем надо восстанавливать?

Я бы ответил на оба эти вопроса следующим образом. Во-первых, если такие вопросы задает не украинец, а представитель другой национальности, то он просто шови­нист. Ни один человек, кроме носителя данного языка, не имеет права вмеши­ваться в решение вышеуказанных проблем. Вы субъективно можете считать тот или иной язык малозначащим, некрасивым и вообще не отвечающим своему назначе­нию, но решать за представителей какой-то нации, какой язык им выбирать и в какой форме, могут только они сами. Поэтому я никак не могу согласиться с решением Конституционного суда РФ о том, что введение арабского письма в Татарской автономии противоречит Конституции Российской Федерации. Отменяя решение компетентных органов Татарстана, суд ведет себя грубо и националис­тичес­ки.

Во-вторых (и мы уже касались этого вопроса), неумеренное заимствование из великого (без иронии!) русского языка отдельных слов, словосочетаний и целых конструкций основательно подпортило все местные национальные языки, и их при­дет­ся долго и изнурительно очищать. Все заимствованные новые слова, вроде «МТС», «ЦК» и «партячейки», могли войти в национальные языки в свойственной этим языкам форме, а не в готовом виде, но кто тогда над этим задумывался. Местным языкам приходилось стоять по стойке смирно и во всем потворствовать «старшему брату». Сейчас настало время подновить изрядно полиняв­шие нормы прежних языков на современной основе и озаботиться, кроме того, тем, чтобы не допустить возрождения множества диалектов своего языка. Возрождение и укрепление диа­лек­тов — это «плач для будущих поколений». Следует заметить, что возрождение родных языков бывших национальных анклавов империи отнюдь не поколеблет положения русского языка, которому не нужны чужие территории, — дай Бог управиться со своими.

Примечания